Опубликованы комментарии к написанию работ "По Яузе", "Старый дом в Малом Колобовском переулке" и "Осколки старины". Перейти...
Опубликованы комментарии к написанию работ "Октябрь" и "Осенний свет". Перейти...
Опубликованы комментарии к написанию работ "Московский дом" и "На исходе дня". Перейти...
В архивах газеты «Труд» обнаружена статья. 20 лет спустя возвращаем утраченное. Текст статьи...
Вчера пересмотрел наш культовый фильм «Семнадцать мгновений весны». Рекомендую всем.
Тут как-то мой приятель нашёл в интернете программу "Искусственный интеллект". Вот что из этого получилось. Перейти...
Путевые заметки шабашника. История третья
Просыпаюсь на рассвете и не сразу понимаю, где я. Бегло оглядываюсь: тумбочка, графин на ней, тюль на окне.… И вспоминаю: я в гостинице. В кои-то времена сплю не на стульях в клубе. Раздвигаю тюль. Элеватор в утренней дымке напоминает высотку у Красных ворот.
Перебираю в памяти день вчерашний. Ещё с утра договорился я с нефтебазой станции Омутинская, что выполню росписи у них в детсадике. И пока машинистка печатала текст договора, я, присев напротив делал наброски с неё в свой походный блокнот, чем явно смущал, поскольку было это ей внове и таило неведомое.
Тут и услышал я разговор за приоткрытой дверью:
- Так это дело обмыть надо. Ты как, Сань? Попроси Лёшку, пусть сгоняет в Заводоуковск.
- А ты Лёшку не знаешь? С ним обязательно куда – нибудь вляпаешься.
- Ну, давай Степаныча попросим.
- Степаныч… Нефтяра тот ещё. То есть вообще, комплексов никаких.
- Да кончай ты, Саня! Нормальный мужик Степаныч.
- А мне всё одно. Пусть хохол едет, торгаш хренов.
- Да ладно тебе! Мишка Косой собирался, он сегодня выходной.
- Косой… Да по мне вы хоть всей бригадой поезжайте. Краснов и впарит всем по первое число. Ну, ты чего встал? Идёшь или нет?
« Ага, гонцов за спиртным посылают» - понял я. Тема насущная, особенно в разгар посевной.
«Значит, в Заводоуковск. Давненько я там не был.… А ведь неплохо бы после всех мытарств по тюменским просторам слегка расслабиться. Тем более что договор я заключил, так что и повод имеется» - при мысли этой я даже как-то воспарил. Взял отпечатанный договор у машинистки, вручил ей набросок с
автографом и поехал в Заводоуковск.
Местный поезд «Ишим – Тюмень» из четырёх вагонов, прозванный «Барыгой» тащился долго и нудно, собирая на полустанках дорожных рабочих, грибников, рыболовов и прочий люд неопределённого рода деятельности.
Заводоуковск я не узнал, и не мудрено: был я здесь мальчишкой лет тридцать тому назад, поправляя своё хилое здоровье в детском пансионате. Зато магазин вычислил сразу по разноголосой, возбуждённой толпе, роящейся у входа в винный отдел. Не мешкая, влился я в это сообщество страждущих, пытаясь найти крайнего, но таковым быть здесь никто не желал. Все были в первых рядах, поэтому перепалки и всякие обидные слова могли стихийно усугубиться в любой момент.
- Куда прёшь? Осади! - ворчал долговязый в линялой шляпе.
- А сам-то ты откуда нарисовался? Я тебя первый раз вижу.
- Мужики! - воззвал зычный голос - давай, кто покрепче заслон сделаем, чтобы никто без очереди не лез.
Крепким я себя не считал, но и хилым со времён детского пансионата тоже не был, поэтому среди прочих добровольцев занял место в оцеплении. Относительный порядок в очереди был наведён. Теперь каждый из добровольцев, чувствуя плечо товарища, стал уверенней в своём правом деле и все лихие наскоки со стороны особо нетерпеливых тут же пресекались. Если у кого-то «из наших» очередь докатывалась до порога в магазин, и он спешил не пропустить её, то находился новый доброволец на вакантное место и таким образом порядок поддерживался.
- А ну, убери шлагбаум. - Чья-то рука отстранила мою, и я натолкнулся на твёрдый и насмешливый взгляд. Мгновенно в ближайшем окружении всё стихло и я услышал негромкое - Ты что? Пропусти. Это же начальник милиции. Наверное, вид у меня был настолько ошарашенный, что начальник ухмыльнувшись, прошёл мимо и, очередь расступилась.
- Конечно, - с досадой подумал я, выйдя из магазина - откуда мне, залётному, знать, что это начальник местной милиции. Был-то он в штатском. Мог бы и со служебного зайти, для него ведь все двери открыты. Так нет, надо же лишний раз власть свою показать.
И хотя в моей сумке уже тенькали друг о друга две бутылки «Столичной» честно заработанные, настроение было никчёмное. Cел я
на поваленный, сухой тополь, закурил, оглядел дома и площадь перед собой. Ещё дорогой в Заводоуковск вспоминал я детство, проведённое здесь. Поскольку до обратной «Барыги» времени оставалось достаточно, то пошел я узнавать те отдалённые места из детства.
Начал я с кинотеатра, куда нас целой ватагой водили на сеанс. На всю жизнь врезались в память фильмы про шпионов и пограничников: «Над Тисой», «Болотная собака» и «Голубая стрела». Вышел я по чувству к тому месту и спросил местного старика, где здесь раньше был деревянный клуб.
- Так вот он - отвечал тот и показал на дом, у которого я и стоял. Старый, покосившийся особнячок. На дверях вывеска: «Детская музыкальная школа». Бродил я вокруг этого ветхого строения, не узнавал и только нутром помнил: был я здесь когда-то. И отправился я разыскивать детский пансионат, помня, что путь ведёт туда через деревянный мост над железной дорогой. Вышел я к новому виадуку, дождался очередного старика и спросил его:
- Прости, отец, а был ли здесь другой мост?
- А как же, - деревянный был. Давно сломали. Да вон и опоры старые торчат.
Поднялся я на виадук, местность предо мной распахнулась, и увидел я почерневший от времени дом в два этажа. Спустился вниз и, песчаной дорогой меж новых строений вывела меня память на заросшую тропинку, где справа тот
самый дом, а слева покосившийся сарайчик.
«Погоди-ка, - сказал я себе – а ведь здесь был въезд с железными воротами. Точно, на этом самом месте»
Тут мужичок мне подвернулся, лесовичок такой местный
- Э, мил человек! Так то ж когда было! - лесовичок внимательно оглядел меня - давно было.
Ещё побродил я по окрестностям, припоминая, где играл я с мальчишками в «войну», где переглядывался с той девочкой, где ловил «майских» жуков, где лежал в траве, слушая, как гудит земля от идущего поезда и где потаённо зрело во мне предчувствие светлого будущего.
День угасал. Пора было возвращаться. «Барыга» дёрнулся и пошел.
Скучающие лица, негромкие обмолвки. Люди возвращались в свои дома. Я – к себе в гостиницу. Вот за окном и дом тот из детства мелькнул и пропал. И осталось ощущение, что навсегда с тех пор лежу я там, в траве, слушая перестук колёс проходящего поезда.