Опубликованы комментарии к написанию работ "Двор на улице Забелина" и "Дворик в 1-ом Зачатьевском переулке". Перейти...

 
Опубликованы комментарии к написанию работ "Двор на Большой Полянке" и "Двор на Земляном валу". Перейти...

 
Опубликованы комментарии к написанию работ "Двор в Фурманном переулке" и "Двор в Хилковом переулке". Перейти...

 
В архивах газеты «Труд» обнаружена статья. 20 лет спустя возвращаем утраченное. Текст статьи...

 
Вчера пересмотрел наш культовый фильм «Семнадцать мгновений весны». Рекомендую всем.

 
Тут как-то мой приятель нашёл в интернете программу "Искусственный интеллект". Вот что из этого получилось. Перейти...


 

Вояж в Париж

Париж  -  город  особенный.  Множество  эпитетов  можно  перебрать  в  желании  найти  тот  единственный,  присущий  именно  Парижу.  Но  нет  его,  не  существует  этого  всеобъемлющего  эпитета.  Но  про  Париж  потом.  А  пока  про  Амстердам,  где  в  ожидании  пересадки,  я  маялся  около  пяти  часов.  Тут  я  без  эпитетов.  Не  понравился  мне  Амстердам.  И  неважно,  что  я  его  совершенно  не  знаю,  поскольку  не  был  я  в  самом  городе,  не  ходил  по  его  улицам,  не  посещал  музей  Ван  Гога,  музей  Мадам  Тюссо,  ихний  Гринпис  и  ихние  плантации  тюльпанов.  Мне    аэропорта  на  всю  жизнь  хватило.  А  особенно  таможенницы -  тётки  местной  с  колючими  глазами. 

- Ду  ю  спик  инглиш?  -  спрашивает  она.
- Ай  до  унт  инглиш  -  отвечаю  я.   
- Шпрехен  зи  дойч?  -  спрашивает  она.
- Нихт  шпрехен  -  отвечаю  я.
- Испано,  итальяно?  
- Ноу  испано.  Ноу  итальяно. 

А  она,  знай  себе,  по  новой:  «Ду  ю  спик  инглиш?».  А  началось  всё  ещё  в  регистрации.  Люди  предоставляют  загранпаспорт  и  проходят  без  вопросов.  А  ко  мне  вопрос.  И,  естественно,  на  английском.  А  всё  дело  в  том,  что  лицо  моё,  скажем  так,  не  совсем  европейское.  Ещё  во  времена  советские  меня  милиция  тормозила.  Ладно,  если  за  Кикабидзе  принимали,  но  по  большей  части  за  моджехеда.  И  вот,  поскольку  я  по  английски  не  спикаю,  по  немецки  не  шпрехаю,  то  и  пригласили  меня  в  полицейский  участок.  Соединили  по  телефону  с  русской  переводчицей,  которой  я  на  своём  родном  и  поведал,  куда  я  и  зачем  и,  что  платежеспособен  я.  Всё  на  сей  раз  обошлось,  проводили  меня  за  регистрацию,  а  там  -  таможенный  досмотр.  Шмон,  в  общем.  Снял  я  куртку,  ремень,  часы,  ключи  и  монеты  на  ленту  выложил.  И  тут  мигом  вспомнил,  что   в  кармане  куртки  у  меня  складной  нож  и  отвёртка,  которые  я  припас  для  демонтажа  упаковки  моих  шести  картин.  И  вот  уже  потрошат  мой  карман  и  спрашивают:  «Что  -  это?».  Я  достаю  свои  бумаги  на  вывоз  картин,  где  фото  с  них  и,  жестами,  мимикой  и  всяческими  ужимками  изображаю  пантомиму,  как  я  выкручиваю  шурупы  из  своей  упаковки.  А  мне:  «Ду  ю  спик  инглиш?»,  а  мне:  «Шпрехен  зи  дойч?».  И  так  раз  десять,  а  может  все  двадцать.  Я  добросовестно отвечаю  этой  тётке  с  колючими  глазами,  что  не  разумею  ни  на  том,  ни  на  другом.  А  она  меня  прессует.  В  какой-то  момент  я  понял,  что  идёт  проверка  на  адекватность.  И  тогда  спросил  я  её:  «Ду  ю  спик  рашен?».  Это  была  ситуация,  когда  меня  могли  не  пропустить  на  посадку,  могли  оставить  здесь,  в  Амстердаме  и,  вообще,  невесть,  что  могло  быть.  Но  таможня  что-то  гневно  сказала  напоследок  и  махнула  рукой:  «Ступай,  мол».  Слава  Богу  -  пронесло.   Ждал   я  посадку  на  самолёт  и  думал:  «Ведь  Пётр  Великий  через  вас  «Окно  в  Европу»  прорубал!  Так  почему  же  по-английски,  по-немецки  и  на  прочих  языках  -  пожалуйста,  а  по-русски  -  ни  фига.  Где  же  ты  наш  Великий  и  Могучий?   И  понять  хочу,  к  кому  это  верещагинское  «За  державу  обидно!»?  В  общем,  не  нравится  мне  ваш  Амстердам,  тюльпаны  вы  этакие!  Ну,  хватит,  всё!  Улетаю  в  Париж.   
 
 
 

Поселился  я  в  районе  Монмартра.  Место  известное,  на  слуху,  но  в  социальном  плане  не  вполне  благополучное.  В  основном  там  арабы  и  негры.   И  в  небольшом  скромном  отеле,  где  я  снял  номер,   управляющим  оказался  алжирец.  Звать  его  Мок.  Аббревиатура  из  этих  трёх  букв  нам,  россиянам  знакома,  поэтому  имя  его  я  запомнил  сразу.  Он  же  называл  меня  мсье  Парошин,  видимо  посчитав  мою  фамилию  за  имя.   
Вечерело,  когда  из  аэропорта  на  такси  я  доехал  до  отеля.  Ночь  накануне  я  не  спал  и  поэтому  был  никакой.  Чтобы  потянуть  время  до  сна,  отправился  я  побродить  по  окрестностям   Монмартра.  Как  удивительны  и  неповторимы  мимолётные  вечерние  состояния.  День  угасает,  а  праздные  парижане  не  замечают,  как  последние  лучи  солнца  тают  на  верхних  этажах  и  мансардах.  Очень  характерно  для  Парижа,  что  почти  все  его  дома  завершаются  мансардами.   И  вот  иду  я  вечерним  Парижем,  по  карте  сверяюсь,  чтоб  не  заблудиться.  И  вижу  огромную  мельницу,  ветряк  весь  в  иллюминации.  Как  выяснилось,  это  знаменитое  кафе  «Мулен  Руж».  Множество  вечерних  кафе  тут  на  каждом  углу.  Иду  я  одинокий  и  неприкаянный,  а  вокруг  творится  своя  вечерняя  жизнь.    Подошел  я  к  витрине,  где  посветлее,  схему  достал  и  сверяюсь,  куда  же  меня  занесло.  Оказывается,  это  бульвар  Клише.  И  тут  меня  под  локоть  придерживают.  И  сразу  повеяло  шанелями  и  диорами   и  пред  глазами  моими  возникла  визитка,  на  которой  «Ню»,  по - нашему  -  девка  голая.   А  негритянка  что-то  нежно  лопочет  по – своему,  ангажирует,  в  общем  приглашает.  «Но,  но!»  -  невольно  вырвалось  у  меня.  «Но,  но,  мадемуазель!»  -   и,   совершенно  не  по джентельменски   я  избавился  от  неё,  не  помня,  как  очутился  на  противоположной  стороне  бульвара,  откуда  и  сфотал  сие  чувственное  заведение.   
Совершенно  измотанный  и  опустошённый  добрался  я  до  своего  отеля,  купив  по  пути  две  бутылки  вина.   Вино  здесь  дешёвое  и  натуральное.  И  за  два – три  евро  ничуть  не  хуже,  чем  за  пять – восемь.  Подегустировал  я  от  души  и  то  и  другое  и  уснул,  совершенно  растворившись  вне  времени.
 
Ноябрь  2014 год.  Продолжение  следует...
 







 
 

КУПИТЬ ЗДЕСЬ:
 
 

Владимир Парошин
в Телеграм:
 


 
Сайт визуального искусства Иероглиф 
 
  
Московский Союз Художников 
 







Copyright Paroshin.ru © 2011-2017
Персональный сайт Владимира Парошина